К а к   с н и м а л и  «Г о р д о с т ь   и  п р е д у б е ж д е н и е»

г л а в а  9

И н т е р в ь ю   с   К о л и н о м   Ф е р т о м

На Главную    Содержание    Предыдущая    Следующая

Дарси наблюдает за Элизабет: «Никогда прежде Дарси не был так очарован ни одной женщиной»
Джейн Остен
Лиззи: «Ваша слабость — готовность ненавидеть людей»
Дарси: «А ваша — намеренно их не понимать»
«Где бы не показался Бингли,он сразу вызывал к себе дружеские чувства. Дарси же постоянно всех от себя отталкивал»
Джейн Остен
Общество Меритона осудило характер Дарси. Он был «признан одним из самых заносчивых людей на свете, и все хором выражали надежду, что он никогда не появится в местном обществе»
Дарси посещает Элизабет в Хансфорде: «Он, казалось, был озадачен тем, что нашел ее в одиночестве... и после заданных ею вопросов о здоровье обитателей Розингса наступило молчание, грозящее затянуться надолго»
«Он встречает Элизабет, которая фактически дает ему шанс действовать, и это, скорее всего, первая в его жизни возможность быть инициатором, преследователем, а не преследуемым, — тут уж устоять невозможно. И тогда он впервые замечает ее глаза. То, что вначале его интригует, постепенно становится для него глубоко эротичным»
Колин Ферт о Дарси
Дарси: «Я размышлял...о том, сколько очарования заключается в красивых глазах на лице хорошенькой женщины»
«Элизабет не сразу заметила, что к ней обращается мистер Дарси, приглашая ее на танец. От неожиданности она растерялась и в замешательстве приняла приглашение»
Дарси: «А вы привыкли разговаривать, когда танцуете?»
Лиззи: «Да, время от времени. Нужно ведь иногда нарушать молчание, не правда ли?»
Лиззи отвергает предложение Дарси: «Мистер Дарси, облокотясь на камин, смотрел на Элизабет. Ее слова изумили его и привели в негодование.Лицо его побледнело, и каждая черта выдавала крайнее замешательство.Он старался сохранить внешнее спокойствие и не произнес ни слова, пока не почувствовал, что способен взять себя в руки»
Джейн Остен
«Я понимал, что, когда он сталкивается с Элизабет в Пемберли, ему нужно успеть ей очень многое доказать в достаточно короткий промежуток времени. Он должен показать ей примерно за три минуты, что он готов извиниться, что он может быть и нежным, и сговорчивым, и не быть снобом»
Колин Ферт о встрече Дарси и Элизабет в Пемберли
Элизабет принимает второе предложение Дарси: «Такого ощущения счастью, которое при этом его охватило, он еще никогда не испытывал. И он постарался выразить его столь пламенными и глубоко прочувствованными словами, какие могли найтись только у человека, охваченного истинной страстью»
Джейн Остен
Лиззи: «Мы решили между собой, что должны стать самой счастливой парой на свете»
Когда вы впервые услышали об этой роли?

Мне прислали сценарий всех шести серий в чрезвычайно трудный период моей жизни. Все казалось мне тогда нечитабельным, и уж последнее, что, как я полагал, мне было нужно, — это шестисерийная костюмная драма — жанр, против которого я имел предубеждение. Я полагался на свои воспоминания о 1970-х годах, когда это было последним, что я стал бы смотреть по телевизору. Эти постановки запомнились мне как очень скучные — чопорная игра, чопорные экранизации.

Вы когда-нибудь читали произведения Джейн Остен?

Нет, ни одной страницы. Литература XIX века казалась мне не слишком эротичной. Я был уверен, что это чтиво для девчонок. Меня всегда больше привлекали этакие бурные европейские романы — отчасти как ответная реакция на то, что обычно преподают в школе. Поэтому когда мне предложили прочитать сценарий «Гордости и предубеждения», я подумал: «Ох, опять избитый, затасканный роман». Другой причиной для тревоги была необходимость посвятить достаточно много времени одному проекту; думаю, многие актеры по возможности стараются избегать таких долгосрочных обязательств. То есть было множество причин, по которым мне не хотелось открывать конверт со сценарием, но,не успел я прочесть и пяти страниц, как почувствовал, что меня зацепило. Это было потрясающе. Мне не хотелось отрываться. Я не помню, чтобы какой-либо другой сценарий так захватил меня и тронул именно сущностью романтической истории. Возникало непреодолимое желание читать дальше, чтобы узнать, что случилось потом. В героев сразу же влюбляешься, а Джейн Остен так изумительно дразнит, оставляя чувство неудовлетворенности в самом положительном смысле этого слова. Она показывает ряд возможных вариантов развития сюжета, а затем уводит в сторону. И еще: я ведь понятия не имел, насколько, оказывается, эта книга забавна, сколько в ней остроумия и легкости и как далек процесс чтения романа от выполнения домашнего задания.

Отправившись на первую встречу со Сью Бертуистл, я еще не успел дочитать сценарий. Тогда я ничего не знал о Джейн Остен и понятия не имел, что написанная ею история имеет счастливый конец. И Сью фактически испортила весь эффект неожиданности, проговорившись, что Дарси и Элизабет поженятся. И я, признаться, был этому немало удивлен, поскольку, ничего толком не зная об этой истории, очень легко мог себе представить, что что-то пойдет не так — ведь по ходу сюжета складывалась весьма напряженная ситуация. И вообще, можно читать эту книгу сколько угодно раз, но не быть уверенным, что в конце все сложится благополучно.

Почему вначале вы колебались?

Я знал, что должен прислушаться к внутреннему голосу, который говорил: «Тебе же понравилось. Это первый сценарий, который ты смог прочитать за долгое время». Мне следовало отнестись к этому серьезно. Но сложность состояла вот в чем: я не чувствовал, что подхожу для роли Дарси, что способен сделать его таким, каким он должен быть. Он казался мне слишком значительной фигурой — ведь раньше я и не подозревал, насколько знаменит литературный персонаж Дарси. Я имею в виду, что не читал книги и ни разу не слышал, чтобы кто-то при мне о ней говорил. Но сейчас, стоило мне упомянуть его имя, как все сразу же начинали рассказывать о том, как они обожают эту книгу и что еще в школе, были влюблены в мистера Дарси, а мой брат сказал: «Дарси? А разве он не должен быть сексуальным?» Я все это слушал, слушал, и меня стали посещать такие мысли: «О боже, Оливье был потрясающ в этой роли, и больше никто и никогда не сможет ее сыграть».

Но мои сомнения основывались не только на этом. Дарси, конечно, очень притягательный персонаж — на страницах книги он выглядит очень волнующе и захватывающе, — но поначалу я решил, что его внутреннее содержание в книге не совсем раскрыто. Джейн Остен пишет с женской точки зрения — в книге это точка зрения Элизабет Беннет. Дарси создан, чтобы быть загадкой на протяжении практически всей истории, почти до самого конца, когда раскрывается и его взгляд на события. Такой подход не был близок мне. Я не знал, как сделать этот персонаж конкретным и четким для себя как для актера. Невозможно играть просто некий исключительно внешний образ. И поэтому поначалу я думал, что у меня ничего не получится, что я только всех подведу и себя разочарую, поскольку не смогу сделать достаточно для того, чтобы превратить Колина в Дарси.

Парадокс заключается еще и в том, что, играя эту роль, нельзя многого делать — ведь Дарси практически ничего и не делает, и это показалось мне ловушкой. Я рассуждал так: «Если мне нужно превратить себя в другого человека настолько, чтобы сыграть Дарси, я должен буду сделать чертовски много. Но „делать“ что-либо, играя Дарси, — это последнее, что было бы правильным. Единственный подход, который мог сработать, — это самому изначально быть Дарси». Я посмотрел в зеркало и Дарси там не увидел. Думаю, можно набраться смелости и попытаться себя изменить, но в то же время нужно отчетливо понимать, что реально сделать, а что нет. И я не чувствовал себя способным сделать это, поэтому решил, что лучше всего будет ответить «нет».

А что заставило вас передумать?

Сью была настолько твердо убеждена, что я как нельзя лучше подхожу на эту роль, что мне просто пришлось снова все обдумать. И когда я взялся вновь перечитывать сценарий, его чары уже вовсю начали на меня действовать; он коварно затянул меня в свои сети — таким он был соблазнительным и возбуждающим. Тогда я не осознавал, что со мной происходит, но как только начинаешь вовлекаться в нечто подобное, оно, можно сказать, буквально проникает в кровь и уже не оставляет выбора. Я мучился, представляя, как играю эту роль, а потом попробовал вообразить, что произойдет, если я откажусь, и вдруг понял — отказ от этой роли обернется для меня серьезной утратой. Я осознал, что уже начал присваивать себе эту роль, и теперь она должна принадлежать мне. При мысли, что ее может сыграть кто-то другой, я чувствовал ревность.

А как проходил процесс читки? Криспин Бонэм-Картер вспоминает, что он так сильно нервничал, что отправился в мужской туалет и обнаружил там вас, стонущего от волнения.

Я так и знал, что меня там кто-нибудь застукает! Это было действительно очень страшно — настоящая нервотрепка, и не только потому, что предстояло прочесть эту вещь от начала до конца вместе с огромным количеством незнакомого народа, но еще и потому, что ставки были очень высоки. Это же очень долгие съемки. Все мы должны были в течение пяти месяцев вариться вместе, и потому каждый волновался, как его оценят и что о нем подумают. Для всех это было чем-то вроде больших проб. Во время читки я понял и еще одну важную вещь: я очень не хотел бы играть роль Дарси в радиопостановке, ибо в его случае физическое измерение — самое основное. Ведь он довольно молчаливый человек, и в большинстве случаев гораздо важнее то, что он не говорит, чем то, что говорит. В фильме, естественно, нам показывают его лицо, и мы можем видеть его даже тогда, когда он ничего не произносит. Но на радио этого не происходит, так же как и во время читки. Ведь нельзя же сказать: «Так, вот здесь подождите минуточку, потому что в этом месте мне нужно сделать вот так, и тогда получится в самый раз». И вот я сидел среди всех этих потрясающих персонажей, которые заставляли окружающих смеяться, и думал: «М-да, а ведь я-то был скучен».

Ко мне тогда никто не подошел. Я знал одного-двух человек и общался с ними, но из более чем пятидесяти задействованных актеров у очень немногих возникло желание поговорить со мной. Мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы убедить народ, что, в отличие от Дарси, которого я играл, на съемках я буду вести себя достаточно дружелюбно.

Эндрю Дэвис говорит, что хотел передать ощущение, что в Дарси на самом деле скрывается нечто большее, чем мы видим вначале. Как вы пытались это сделать?

Нельзя было, едва войдя в зал, вести себя вызывающе и всячески демонстрировать амбиции, потому что Дарси этого бы не сделал. Но не делать — это одна из самых трудных задач в актерской игре. Я вспоминаю, как, готовясь к этой сцене, думал, что мне нужно создать очень живое, динамичное и разнообразное представление, а потом, играя, не выражать это действием. Например, в первой сцене на балу в ассамблее Меритона я должен войти и испытывать обиду, гнев, раздражение, испуг, неловкость, удовольствие, ужас, забавляться, быть шокированным и т. д., но все эти эмоции проигрывать в крайне узких рамках внешней непроницаемости, поскольку никто ведь толком не знает, что думает Дарси. Знаете, я играл гораздо более энергичные в физическом плане роли, но не припомню, чтобы когда-нибудь к концу съемочного дня чувствовал себя настолько вымотанным, как это было с Дарси.

В связи с этим мне особенно запомнилась съемка сцены, где мы с Элизабет пикируемся в Незерфилде: Дарси здесь очень эмоционален, но не хочет, чтобы Элизабет это знала; он ненавидит ее, потому что она ему нравится, потому что в данном конкретном разговоре она оказывается умнее его, а все это происходит на глазах у семьи Бингли. То есть внутри у него — буря переживаний, но он должен держать себя в руках и всем своим видом показывать, что никоим образом не задет: он не должен обнаруживать свое внутреннее смятение. И вот он сидит, неподвижный и внешне спокойный, не позволяя выплескиваться своим эмоциям. Технически нужно постараться представить себе все это и затем, отталкиваясь от представления, сыграть соответственно.

Что было для вас самым трудным во время съемок?

Больше всего мне не понравилось неизбежное отсутствие Дарси в кадре на протяжении довольно долгого времени, в результате чего у меня возникали большие перерывы в работе. Весь первый месяц я ощущал начало этого прекрасного периода, когда действие фильма разворачивается буквально на глазах, уходя в бесконечность, и все кажется возможным — и вдруг внезапно меня исключают из этого процесса на пять недель. Это было ужасно. Мне, в сущности, нечем было заняться в середине съемок, и когда я по привычке приезжал на съемочную площадку, то видел там множество незнакомых людей, которые, казалось, снимают какой-то совершенно другой фильм о девушках. По правде говоря, я чувствовал себя аутсайдером, то есть именно тем, кем Дарси и являлся в этой части истории. Я помню, как говорил: «Я все равно хочу приезжать на съемки, даже если не снимаюсь, чтобы не утратить ощущение развития этой истории».

А когда приходит время снова включаться в процесс съемок, то подступает страх, что та магия, влияние которой чувствовалось в начале съемок, на этот раз может и не повториться. Все это тонкие, неопределенные материи. Но прошло еще две недели, и меня опять отослали. И это, конечно, очень мешало мне ощущать себя частью процесса, частью единой команды. Было очень тяжело поддерживать в себе такое ощущение вплоть до самого конца съемок. Там было огромное количество действующих лиц и множество людей, с которыми я практически не пересекался просто потому, что не работал с ними в процессе съемок, поскольку мой персонаж не имел с их персонажами никаких отношений. График съемок разъединял нас.

Помог ли вам сценарий Эндрю Дэвиса лучше понять характер Дарси?

Да, я считаю, что он явился прекрасным введением в мир Джейн Остен, потому что Эндрю лишен того абсурдного академического благоговения, с которым люди подчас относятся к классической литературе. Он преподносит это просто как необычайно приятную историю. Может быть, сам роман не показался бы мне таким увлекательным, если бы я начал с него. Я полагаю, что приземленность Эндрю и то, что зачастую он прописывает некоторые детали гораздо более определенно, чем это делает Джейн Остен, очень мне помогли. Он делает вполне явные предположения о том, какие мысли одолевают Дарси, когда он с непроницаемым лицом смотрит на толпу людей, и это помогает Дарси стать чем-то большим, чем просто образ.

Работая над подобной ролью, всегда интересно чувствовать гибкость и логику своего персонажа в каждый момент времени. Если что-то по какой-то причине кажется неправдоподобным, то возникает диссонанс и приходится напрягать воображение, чтобы придумать оправдания, почему твой персонаж делает то-то и то-то. А с Дарси мне никогда не приходилось этого делать — ну или очень редко. И внезапно мне в голову пришла мысль, что Джейн Остен действительно как-то инстинктивно ухватила внутреннюю сущность Дарси, хоть у нее и не хватило самонадеянности подробно описать ее. Но внешне она описывает этого человека настолько логично, что внутренний человек «играет».

А можете ли вы привести какой-нибудь конкретный пример?

Я помню, как думал о том, насколько логично нежелание Дарси танцевать с Элизабет на балу в Меритоне. Итак, я соглашаюсь пойти на вечеринку с моим другом Бингли. Он меня подбадривает: «Пойдем, там будет чудесный бал и много женщин». Я приезжаю. Я ужасно стеснителен и чувствую себя крайне неловко в ситуациях, когда нужно поддерживать светское общение. Это вообще не то место, где я обычно бываю, и я понятия не имею, как разговаривать и держаться с этими людьми. Поэтому я защищаюсь, прячась под показным фасадом неприятия и снобизма. Бингли сразу же знакомится с самой красивой женщиной в зале, что еще больше обостряет мою неуверенность в себе. И вот он подходит ко мне с радостной улыбкой на лице и говорит, что мне следует потанцевать. Я отвечаю: «Ты ведь уже занял самую красивую девушку в зале», — но он не унимается: «Ну ладно, хорошо, а как насчет ее менее привлекательной сестры?» — и это еще больше осложняет ситуацию, в которую я сам себя загнал. Тогда я говорю: «Она, конечно, ничего, но недостаточно хороша для меня», — но на самом деле я говорю: «Послушай, я вроде как должен быть лучше тебя по всем статьям, так что нечего подсовывать мне менее красивую сестру. Я даже и не собираюсь рассматривать этот вариант». И когда я держал все это в голове во время съемки, то обнаружил, что сцена сыгралась сама собой.

В конце романа Дарси говорит Лиззи, что не знает, в какой именно момент он в нее влюбился. Но вам наверняка пришлось обозначить для себя этот путь более конкретно.

Да, очень интересно выискивать зацепки, которые приводят Дарси к тому, что он влюбляется. Конечно, любовь зачастую начинается с какой-то мелочи, привлекшей наше внимание. Но ведь речь идет о Дарси, а его внимание вообще крайне редко что-либо привлекало. Поэтому, как мне кажется, первая зацепка — это тот смелый вызов, который бросает ему Элизабет, услышав, как он говорит: «Что ж, она как будто недурна, но не настолько хороша, чтобы пленить меня». В следующий момент она проходит мимо, метнув на него дерзкий, нахальный взгляд. Эндрю Дэвис очень мне помог, написав в сценарии: «Дарси сам смотрел на людей таким образом, но не привык, чтобы так смотрели на него». Так что именно в этот момент, я думаю, он и обращает на нее внимание — просто из-за смятения и любопытства. Он заинтригован, а это, как я подозреваю, вообще происходит впервые, когда женщина по-настоящему возбуждает его интерес, и ему хочется узнать о ней больше. Мне пришло в голову, что именно с такого момента, как этот, можно оказаться на фатальном пути, даже не подозревая об этом.

Дарси начинает проявлять интерес к Элизабет во время приема у Лукасов, когда приглашает ее танцевать, а она отказывается. Как вы думаете, что с ним происходит на этом этапе?

До этого момента, как мне кажется, Дарси вообще никогда толком и не смотрел на женщину. Я имею в виду, не смотрел реально, всерьез, по-настоящему заинтересованным взглядом, хотя какие-то женщины и нравились ему. Дело просто в том, что он пресыщен и ему скучно. Он один из самых богатых людей в Англии, и до сих пор этого было вполне достаточно, чтобы привлекательно выглядеть в глазах женщин. Помню, я прочел одно выражение, которое мне очень помогло: «Человеку с положением необязательно кого-то развлекать». Для меня это стало ключом к пониманию Дарси: если бы он был еще и очаровательным, его жизнь могла бы стать совсем невыносимой. И в результате как из-за стеснительности, так и не имея необходимости вести себя иначе, он держится отчужденно и равнодушно. И вот он встречает Элизабет, которая фактически дает ему шанс действовать, и это, скорее всего, первая в его жизни возможность быть инициатором, преследователем, а не преследуемым, — тут уж устоять невозможно. И тогда он впервые замечает ее глаза. То, что вначале его интригует, постепенно становится для него глубоко эротичным.

И вот наконец она все-таки соглашается танцевать с ним на балу в Незерфилде…

Да. Мне кажется, что та последовательность движений, которой они придерживаются, танцуя, просто великолепна, потому что идеально отражает их отношения на этом этапе. В поведении Элизабет мы видим непосредственность и игривость, а попытки Дарси формально придерживаться манер, когда приходит его черед проявить остроумие и находчивость, давая ответ в их пикировке, выглядят слегка комично. Она говорит нечто, что уязвляет его, но ему предстоит сделать полный круг из восьми шагов, прежде чем у него появится шанс ответить. Здесь Джейн Остен дает нам объяснение, почему Дарси принимает решение отступиться и излечиться от этого «безумия», однако он уже увяз по уши, причем намного раньше, чем понял, что с ним происходит. Поначалу для него это нечто вроде спортивного интереса. А затем Дарси внезапно чувствует, что стал уязвимым и ранимым, и это вызывает у него сильнейшую досаду. Несколько раз он решает, что должен наконец взять себя в руки, и в эти моменты его поведение становится весьма странным и парадоксальным: он и преследует, и сторонится Элизабет одновременно. Он убежден, что не станет танцевать с ней, а затем приглашает ее на танец; поджидает ее в тех местах, где, как он знает, она любит гулять, но, встретив, не пытается заговорить; он появляется в пасторском домике в Хансфорде, а затем ведет себя так, словно это она пришла к нему в гости.

Вам пришлось снимать сцену первого предложения во вторую неделю после начала съемок. Как это на вас повлияло?

Поначалу это казалось катастрофой. Всем известно, насколько важна эта сцена. По техническим причинам нам пришлось начать съемки с более поздних сцен с участием Дарси — тех, где он раскрывается как гораздо более приятная личность, — а сразу после них снять эту кульминационную, критическую сцену. Эта сцена сама по себе очень нервная, и, кроме того, некомфортно было снимать ее практически в самом начале, поэтому мы уделили ей огромное внимание и работали на чистом адреналине. Возможно, это придало ей нечто такое, чего никогда в ней и не почувствовалось бы, будь она снята позже — в более спокойной, устоявшейся атмосфере. Было ощущение, что мы прыгаем прямо в омут с головой, и Саймон Лэнгтон справился с этим просто потрясающе.

Как Вы работали над этой сценой?

Я задал себе несколько наиболее фундаментальных вопросов относительно того, что я хочу сделать в этой сцене. Сначала я спросил себя: «Чего пытается добиться мой персонаж?» а затем: «Как он собирается преодолевать препятствия, которые встанут на его пути?». И тогда возник главный вопрос: «С какими трудностями я могу столкнуться со стороны Элизабет и какие препятствия могу создать себе сам, пытаясь добиться своего?» Если постараться правильно ответить себе на эти вопросы, можно найти и правильный подход к этой сцене, и способы его реализации.

Например, я понял, что в тот момент, когда Дарси входит в комнату и начинает говорить шокирующее «Я для тебя, конечно, слишком хорош, но, тем не менее, не выйдешь ли ты за меня замуж?», мне не следует играть так, как будто я понимаю, что веду себя при этом высокомерно и вызывающе, — это никогда не сработает. Я пришел к выводу, что это самое разумное, что можно сказать в данных обстоятельствах, и тогда задумался: «А как мне это сделать? Как мне заставить зазвучать эту невероятную речь о том, что ее семейные связи — полная катастрофа, как нечто разумное и имеющее смысл?» И тогда я решил: «Хорошо, на минутку представим себя в той эпохе, в 1813 году», — и с остеновской перспективы разговор о разумном и неразумном браке сразу обрел самый что ни на есть реальный смысл. Нарушение классовых барьеров в то время действительно могло считаться катастрофой, потому что последствия могли быть самыми губительными, социальная ткань того общества была к этому крайне чувствительна и так далее.

Кроме того, он настолько высокомерен, что полагает, будто страшно облагодетельствовал ее своим предложением. Любая женщина, с которой ему довелось встретиться в жизни, безусловно, ответила бы «да» на его предложение руки и сердца. И со стороны Лиззи было безумием ответить «нет», но не потому, что, как он считает, она находит его привлекательным — я думаю, дело здесь не в этом, — а потому, что это наиболее выгодное предложение, на которое когда-либо могла бы надеяться не только она, но и занимающая гораздо более высокое социальное положение особа. Я думаю, он полагал — как и любой в то время, — что для нее такой поворот событий что-то вроде счастливого финала сказки про Золушку.

И вот Дарси приходит к Элизабет с этим неблагоразумным предложением (таковым оно является в его собственных глазах) и говорит: «Я делаю тебе предложение, из-за которого ты можешь счесть меня опрометчивым, безответственным и, возможно, где-то даже ребячески наивным, но я не хочу, чтобы ты так обо мне думала, ведь я не такой: смотри, как тщательно продумана каждая деталь и все последствия — я отдаю себе отчет и в том, что моя семья рассердится, и в том, что люди будут воротить от нас нос, и в том, что наше социальное положение слишком разное. Так что не подумай, что я не принял во внимание все эти проблемы — не считай меня беспечным, легкомысленным мальчишкой. И тем не менее, учитывая все эти обстоятельства, я нахожу, что моя любовь к тебе настолько велика, что все эти возражения кажутся мне незначительными». Если посмотреть с такой точки зрения, то получается невероятно романтическое признание в любви. Я даже почувствовал некоторую обиду, когда после того, как мы это сняли, все думали, что я сказал что-то ужасное — я настолько проникся его мотивами, что был искренне уверен в том, что речь была просто очаровательна.

Конечно, зритель смотрит на эту сцену не с точки зрения Дарси и видит лишь самодовольного человека, который входит и изливает напыщенные сантименты, как будто это самое естественное, что можно сказать в такой ситуации, а потом еще имеет наглость изумляться, когда Элизабет ему отказывает, — и я думаю, что это правильно. Но я никогда не смог бы сыграть такое изумление, если бы не подошел к этой сцене с другой точки зрения.

После этого Дарси не видится с Элизабет до тех пор, пока неожиданно не наталкивается на нее в Пемберли. Что он пытается сделать на этой стадии?

У Джейн Остен описания Дарси в этот период довольно неопределенны и расплывчаты, поэтому мне пришлось искать какие-то подсказки, чтобы понять, каким он должен предстать теперь. И тут есть противоречия. Часто меня спрашивают, изменился ли Дарси в процессе этой истории или именно мы по ходу дела выяснили, какой он на самом деле человек. Я думаю, здесь имеет место сочетание и того, и другого. Его экономка говорит о нем с большой любовью. Она рассказывает, что он всегда был заботливым братом и очень добрым и хорошим хозяином в своем поместье. Он не вдруг превратился в хорошего человека; я думаю, за этой внешне холодной и замкнутой оболочкой всегда был хороший человек.

Я понимал, что, когда он сталкивается с Элизабет в Пемберли, ему нужно успеть ей очень многое доказать в достаточно короткий промежуток времени. Он должен показать ей примерно за три минуты, что он готов извиниться, что он может быть и нежным, и сговорчивым, и не быть снобом. Ему нужно успеть удержать ее, пока она не уехала, и доказать, что он попытался изменить те стороны своей натуры, которые так отталкивали ее раньше. Он хочет, чтобы она любила его. Но как заставить кого-то полюбить буквально за несколько минут? И как это сделать, все же сохраняя правдивость по отношению к характеру Дарси?

Ну а отказ Лиззи все-таки вызывает в Дарси какие-то реальные изменения или нет?

Безусловно. Нельзя думать, что Дарси останется прежним. Об этом говорит хотя бы тот факт, что он пишет ей письмо, где объясняет мотивы своих действий и делится очень личной информацией, — это уже поступок, который совершенно не вяжется с его характером. Мне кажется, после ее отказа он невероятно страдает, потому что любит ее. Думаю, он страшно мучается, поскольку ее слова так рельефно высветили его характер и поведение в течение всей жизни.

Я считаю, в чем он действительно виновен, так это в глупости. Я понимаю, что это, возможно, и недостойный взгляд на него, но, как мне кажется, его основной недостаток — глупый, поверхностный социальный снобизм, и этот горький урок ему предстоит усвоить. И я думаю, именно в этом смысле он действительно изменился. Ведь в книге он так и говорит, что его отец привил ему не только хорошие ценности, но и приучил с презрением относиться к миру за пределами своего социального круга. Он вообще побаивается всего, что выходит за рамки привычной ему сферы жизни, и совершенно уверен, что не встретит там ничего, кроме варварства. Люди зачастую предубеждены, оценивая уровень культуры окружающих, и именно такому заблуждению подвержен Дарси.

И он получает урок, влюбившись в одну из тех, кого считает варварами, и понимая, что она по меньшей мере ему ровня, если не превосходит его и в остроумии, и в интеллектуальном развитии, и в чувстве собственного достоинства. Элизабет настолько глубоко захватывает и провоцирует его, что многие из его предубеждений уже не могут после этого выжить. Какие-то прежние взгляды у него все-таки, я думаю, останутся: его всегда будут раздражать глупые, утомительные люди, говорящие без умолку. Сомневаюсь, что он когда-нибудь научится восхищаться миссис Беннет или приходить в неописуемый восторг при виде сэра Уильяма Лукаса.

Ну и конечно, пока он не научился смеяться над собой. Он научился критиковать себя, сделав первый шаг на этом пути, но пока не умеет видеть себя в смешном свете и получать от этого удовольствие. Впрочем, с такой спутницей, как Лиззи, семейная жизнь станет для него вопросом выживания, и совершенно очевидно, что этот урок ему суждено будет выучить достаточно скоро.

Апропос... Клуб

HotLog

На Главную    Содержание    Предыдущая    Следующая

Подготовка и перевод материалов: Carrie, Olja; редакторы: Romi, Jane
Форум Российского фан-клуба Колина Ферта

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов сайта ajlo.ru без письменного согласия авторов проекта. Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста. Последняя редакция - 12/05/2012
Copyright © 2008 Olja, Carrie, Romi, Jane